Стыд

28 марта 2024

Ф. Скэрдеруд

Глубокий стыд — это страдания человека, думающего, что он не заслуживает любви.

Мы все стремимся к взаимности.

Стыд — чувство, причиненное недостатком взаимности.

В его основе лежит разоблачение человека как нелюбимого и жалкого — в действительности или в воображении.

В своей основе стыд — чувство самонаправленное; «стыдить­ся» — возвратный глагол.

Это одно из самых радикальных утвер­ждений, которые мы можем сформулировать — на кон здесь ста­вится вся личность.

Мне ясно, что в своих рассуждениях о стыде я рискую пока­заться мелодраматическим; перед стыдом я чувствую себя бес­помощным и должен прибегать к драматизированию, чтобы с ним справиться.

Но сначала скажу о стыде нечто положительное.

Как одно из основополагающих чувств, стыд может слу­жить связующим звеном как в индивидуальной психике, так и в культуре.

Чувство стыда может также действовать на отдель­ных личностей сдерживающим образом, чтобы они не полно­стью погружались в свои грандиозные фантазии.

В культуре стыд может служить важным указанием того, что в межлич­ностных отношениях является допустимым, а что — нет.

Стыд отмечает границы, и поэтому мы также называем его нашим врожденным моральным чувством.

Хотя для большинства из нас стыд — это нечто негативное, отсутствие стыда для нас еще хуже.

Однако, если не считать моего собственного стыда, то, с чем каждый день имею дело, это патологический стыд моих паци­ентов.

Он подобен яду, он антисоциален и разрушает жизнь.

Я его ненавижу!

Я ненавижу эту болезнь души, потому что мне страшно смотреть, как она заставляет других страдать.

Я ее не­навижу, потому что она наполняет мой кабинет нервно-парали­тическим газом.

Я также ненавижу стыд потому, что он подрывает мою веру в то, что я могу реально помочь.

Стыд и честь находятся в тесной взаимосвязи.

Глубокий стыд пациентов бросает вызов моей вра­чебной чести.

Стыд постоянно сопровождает нарциссистское регулирова­ние самооценки, которое основано на опыте соответствия определенным идеалам

Какие идеалы важны для современно­го человека?

Он стремится к самореализации и к тому, чтобы быть подлинной личностью.

Однако здесь он сталкивается с ди­леммой: эти идеалы определены чрезвычайно туманно.

Что в действительности представляют из себя самореализация и аутентичность? Как их можно измерить? Откуда человек может узнать, что он их достиг?

Здесь очень легко посчитать себя не­удачником

Современный стыд связан с установлением для себя слиш­ком высоких идеалов.

Мы изо всех сил тянемся к идеалу подлинного и, вместе с тем, свободного и независимого человека.

Однако, поскольку ранняя самостоятельность, возможно, никогда не соответство­вала сущности человека как стадного животного, вместо дости­жения нашего идеала мы испытываем экзистенциальное чув­ство заброшенности и беспомощности.

Мы все знаем приводимую в действие стыдом зависи­мость, стоящую за самостоятельностью.

Аутентичный про­ект превращается в проект аутистичный, и цель стать един­ственным и неповторимым в собственных глазах оказывается недостигнутой.

Естественно, что нам бывает трудно попро­сить о помощи.

Чем выше идеал «я», чем больше наше стремление к совер­шенству, тем выше риск реакции стыда.

Упрекать себя смешно; это может привести к ярости на свое поражение и к страху но­вых неудач, а также к зависти к тому, кто выглядит преуспев­шим.

Классическая нарциссистская самозащита заключается в том, что человек пытается подавить стыд с помощью самоуве­ренности и казаться независимым и неуязвимым.

Презрение — хорошо известная дорога, по которой пытаются сбежать от стыда; другими возможными путями являются игнорирование реальности и попытка уйти от неприятных мыслей

Негативная феноменология стыда

По своей природе патологический стыд парадоксален.

Он уни­жает человека и разрушает его самооценку.

Парадокс заключа­ется в том, что это чувство настолько сильно ориентировано вовнутрь, что делает окружающих ненужными.

Чувство стыда связано с фантазиями о том, что о человеке могут думать другие — но при этом окружающим не дозволено участвовать в корректировке негативных фантазий

Евангелием врача был и остается диалог.

Однако стыд подры­вает возможность любого диалога — он меня блокирует.

Стыд приводит к тому, что одна из интенсивнейших форм общения кончается не-коммуникацией.

Меня охватывает желание удрать и напиться, съесть бифштекс с кровью и вкусить полной жизни.

Однако я не осмеливаюсь этого сделать, потому что таким обра­зом я только подтвердил бы опыт сидящего передо мной паци­ента, состоящий в том, что у него нет никакого собеседника.

В то же время я жажду вступить в борьбу с этим чудовищем.

При лечении патологического стыда речь, естественно, идет о том, чтобы выразить это всеобъемлющее чувство словами.

Однако одних лишь слов недостаточно.

Они должны проявить себя в поведении пациента, а это означает, что они должны остаться в диалоге и показать, что пациент не сдается.

В результате успеш­ной терапии стыд постепенно превращается в печаль

Порочный круг стыда заключается в том, что стыдиться стыдно. Секс может быть стыдным, поражение может быть стыдным — но еще более стыдно говорить о собственном стыде.

Тот, кто чувствует страх или печаль, скорее всего вызовет у окружающих сочувствие и заботу.

Напротив, тот, кто стыдится, встречает лишь презрение.

Это и есть двойная ноша стыда и та причина, по которой люди о нем не говорят.

В книге «Красное и белое» шведской поэтессы и психоанали­тика Элзе-Бритт Кьелькист речь идет о стыде и бесстыдстве.

«Работая над этой книгой, я время от времени испытывала чув­ство, словно я занимаюсь чем-то неприличным, словно кто-то швырнул дохлую крысу на середину стола, когда гости только-только собрались приняться за салат из авокадо» — пишет она.

Когда в своем кабинете я сталкиваюсь со стыдом, то часто упрекаю себя в том, что мне потребовалось так много месяцев, чтобы его распознать

Раньше психология очень мало занима­лась природой и происхождением стыда. Также у Фрейда мы почти ничего не находим на эту тему, поскольку его интересы бы­ли в первую очередь направлены на Эдипов комплекс и чувство вины.

Но с недавних пор среди профессионалов началась дискус­сия о стыде; не в последнюю очередь она связана с распростране­нием таких основанных на стыде синдромах, как нарушения пи­тания, наркотическая зависимость и злоупотребление властью.

Формы проявления современного стыда

Стыд, возможно, является нашим самым непосредственным и явно психосоматическим чувством.

Уныние постепенно все больше нагибает голову человека в депрессии, психоз разруша­ет естественный ритм движений, однако от стыда человек крас­неет мгновенно.

Стыд является причиной прилива крови и ос­трого желания исчезнуть, «провалиться сквозь землю», умень­шиться.

Стыд может послужить причиной нарушения питания и выражаться конкретно как самоуничижение и разрушение тела.

Хронический стыд можно определить при помощи внешних признаков: тело цепенеет, мимика теряет выразительность; непроизвольные движения становятся прерывистыми, мы­шление блокируется.

Тело замыкается в себе, и кажется, что обмен энергией между ним и другими прекращается.

Взгляд становится неуверенным, человек избегает смотреть в глаза другим — и даже себе самому.

Стыд — болезнь лица и глаз.

А. рас­сказала мне о проклятии зеркала. Она не могла смотреть на свое отражение и в последнее время избегала центральных ма­газинов, чтобы не встречаться со своим отражением в их ши­роких витринах.

Стыд означает одиночество, однако он всегда связан с други­ми

Жан-Поль Сартр пишет в своей книге «Бытие и ничто»: «Та­ким образом, чувство стыда — это не что иное, как стыд самого се­бя перед другими. Эти две структуры неразделимы».

Под другими могут подразумеваться как конкретные личности, например те, кто уличил человека во лжи, так и воображаемые люди, некая фантазия о том, что человека разоблачили, и о том, что об этом разоблачении думают другие.

По своей сути стыд связан с само­созерцанием — человек видит себя глазами других.

Стыд появляется в самых разных одеждах.

Психоаналитик Леон Вурмзер описал в своей книге «Маска стыда» различные формы маскировки и то, как человек с их помощью связывает себя с выражением чувств и поведением других.

Позвольте мне привести здесь три замаскированные формы проявления сты­да, общей чертой которых является то, что, как правило, они подтверждают отсутствие взаимности и приводят к еще боль­шему стыду — «порочный круг стыда».

За маской бесстыдства я ожидаю обнаружить сильнейший стыд, который сам человек отрицает.

Бесстыдство — всего лишь форма контр-стыда, стратегия, служащая для защиты от стыда

Как защитное поведение против фобии безымянного стыда активизируется некий конкретный стыд: злоупотребление наркоти­ками, использование власти, сексуальное унижение или нанесе­ние себе телесных повреждений, обнажающих постыдные внутренности.

Паралич поведения — при этой форме стыда человек все откладывает, застывает и никак не проявляет своего поведения

Он не может ни на что осмелиться, поскольку ничто не имеет смысла. Ему просто стыдно.

Активность.

Чаще всего я встречаюсь с попытками защиты и спасения, при которых человек отчаянно ищет компенсацию в своей одаренности.

Вне зависимости от того, сколько призна­ния, успеха и любви человек, страдающий от стыда, получает позже, в глубине души он твердо убежден, что не заслуживает любви

Он считает, что все это относится к его ложному Я, и это сознание не дает достаточного питания подлинному Я.